«Три небольшие кавказские республики. Кабардино-Балкария, Осетия – Алания и Дагестан. Вроде все рядом, но все разные.
В Нальчике очень спокойно. Все в дымке, под контролем Эльбруса, медленно и неспешно. Очень красиво и, знаете, вовсе не так плохо, как могло быть в крае, где жуткий финансовый дефицит. Потому что тут никого не надо учить любви и неравнодушию. Ключевая задача – организовать помощь на дому и обучить обезболиванию. Препятствие – нехватка медицинского персонала. Зато чудесное отделение паллиативной помощи детям и даже есть небольшая выездная служба.
В Осетии уже совершенно по-другому все. Люди другие. Тут каждый – джигит. Тут бурлит темперамент, но есть порядок, и мы – гости. Гостям нельзя показать, что в хозяйском доме что-то не так. Поэтому о трудностях говорить публично люди не будут. И тем не менее я в очередной раз убедилась, что во всем мире те, кто занимается паллиативной помощью – одинаковые. Поэтому мы всегда найдем общий язык.
Главное и радостное: в Осетии – 3500 врачей. Это очень много! А вот выездных служб нет ни одной. Надо переориентировать медиков на работу на дому.
В Осетии все очень непросто с обезболиванием и рецептурными препаратами. Многие аптеки занимаются нелегальной торговлей, и с ними идет настоящая борьба на всех уровнях: задействованы и врачи, и Росздравнадзор, и глава республики Вячеслав Битаров. А это означает, что запланировать выдачу пятидневного запаса на руки, организовать укладки для всех врачей выездных служб, оснастить все бригады скорой помощи мы пока не можем. Значит, работать в выездной бригаде медикам будет непросто, ведь беспомощный врач – это врач, который будет стремиться обратно в стационар. Нужно придумать какой-то выход. Уже сегодня медики просят не отправлять их на дом к тяжелым пациентам, потому что крайне мало могут сделать. А родственники в последние дни, как и в Кабардино-Балкарии, предпочитают забирать своих домой. Провожают всей семьей, держат за руку.
Зато тут был очень теплый разговор с главой республики. С четкими вопросами про организацию помощи на дому, про обезболивание и про то, у кого надо учиться, куда в России ехать, чтобы посмотреть, как сделать правильно. И я уверена – сделать можно многое.
Тут у нас были два ангела-хранителя – Тимур и Давид. Тут были осетинские пироги и шашлык. Тут мы ночевали в Фиагдонском ущелье. Это незабываемо. Тут (без этого, я считаю, приезжать неправильно) мы съездили в Беслан, в школу. Там было холодно. На улице 28 градусов, а в школе холодно.
Едем дальше через Ингушетию и Чечню. Впереди у нас Дагестан – Махачкала и Каспийское море. Во всей этой красоте кажется, что тут болеть и умирать просто невозможно. Но, увы… Едем и думаем, думаем, думаем. Пока строишь системную помощь, анализируешь, считаешь финансы и планируешь на пять лет вперед, надо не забывать, что есть люди, которым помощь нужна прямо сейчас, и, увы, даже на Кавказе есть детские дома, где проживают нуждающиеся в паллиативной помощи дети, есть психоневрологические интернаты, где люди не получают достаточной медицинской помощи.
И чем больше мы проникаем в глубь паллиативной помощи, тем больше видим необходимость серьезнейших реформ в системе образования и подготовки медицинских кадров, в необходимости объединять вокруг каждого пациента возможности медицины и соцзащиты, а для детей еще и образования. Чем больше изучаем причины бедственного положения тяжелобольных детей, тем четче понимание, что начинать менять надо с роддомов. И очень и очень важно пересмотреть работу ведомств, занимающихся инвалидностью и назначением реабилитации, – МСЭ и ФСС»
