«Я очень давно знаю Липецк. В Липецке фонд «Вера» уже тысячу лет помогает. Сначала хоспису в поселке Дачный, а потом, после того как хоспис закрыли, мы стали помогать паллиативной больнице имени Макущенко. Это в самом Липецке.
Тут есть несколько отделений паллиативной помощи, и даже работает уже несколько лет координатор фонда «Вера». Регион вроде очень выгодный для организации помощи: компактный, небедный, полностью доступный. Но двигалось все годами жутко медленно. Точнее – не двигалось. Потому что упирались мы в презрение и равнодушие местных властей.
Сейчас я приехала с командой проекта ОНФ «Регион заботы». Как и в других регионах, в Липецке надо выявить проблемы в развитии паллиативной помощи и помочь написать план развития. Тут полностью сменилось руководство, и кажется, есть надежда. У руля состоявшийся и амбициозный молодой губернатор – Артамонов. Его зам по соцполитике – очень симпатичный и ответственный доктор, акушер-гинеколог Александр Иванович. С ними все может получиться.
За сутки мы побывали в Липецке, в Ельце и в Задонске. Посмотрели паллиативные отделения, психоневрологические интернаты, включая огромный женский на 600 с лишним мест, и детский дом-интернат. Проблематика, как и везде, – недостаточно знаний у персонала, 44-й федеральный закон, который не позволяет разумно тратить бюджетные деньги. Разумно – значит, в интересах больных. Нехватка персонала, ригидность руководителей на местах (ну как вообще можно в 2019 году не понимать, что нельзя делить людей в домах-интернатах по гендерному принципу). Вечное отсутствие помощи на дому, а вот койки – в профиците. Паллиативные отделения не выписывают рецепты на опиаты, врачи совершенно не разбираются в лечении болевого синдрома, не верят пациентам про силу и уровень боли, а затяжелевшие пациенты направляются в отделение интенсивной терапии. Все вокруг по-больничному: голое, лысое, белое, казенное и депрессивное. Ну и, увы, закрытые на замок в железных палатах-камерах невиновные люди. Почему так? Да все просто – нет персонала, чтобы ходить за ними, а как за ними смотреть, а они же убегут, а как еще, ну и так далее… Если коротко, потому что так заведено, так привыкли.
Но при этом мы узнали и увидели много хорошего, пожалуй, больше, чем где-либо еще.
Во-первых, с нами впервые ездили представители медико-социальной экспертизы. Это было решение Минтруда, после того как мы продемонстрировали несостоятельность программ реабилитации у многих тяжелобольных пациентов. Ни разу они не спорили с тем, что пациентам показано значительно больше, чем выписано. То есть нужны и коляски, и туторы, и подушки для укладки.
Во-вторых, я увидела в Елецком интернате самую лучшую ванную для мытья тяжелобольных, которую мне доводилось видеть в нашей стране. И порогов нет, и большая, просторная, светлая, и потолочный подъемник шикарный, и каталка для мытья, и кресло гигиеническое, и для тех, кому захочется, есть и ванная, и душевая кабина. И не тесно. Просто выйти оттуда не могла. Вроде так просто…
В-третьих, в Липецкой области есть то, что должно стать чуть ли не основным направлением в развитии социальных услуг: они открыли в нескольких социальных учреждениях койки временного пребывания. То есть если за вашей мамой нужен круглосуточный уход, но денег на сиделку нет и вы работаете, или вам надо уехать ненадолго, а думать про то, чтобы «сдать» маму в дом престарелых, вы не можете, то такое вот временное пребывание в интернате намного разумнее, чем помещение мамы в больницу, как это происходит сейчас по всей стране.
Кроме того, мы тут обнаружили замечательную дружбу между двумя отделениями милосердия. Два учреждения – взрослое и детское – находятся рядом. Директора решили, что одиноким старикам не помешает общение с детьми, а детям нужны любящие взрослые. И они стали водить относительно здоровых пожилых к тяжелым детям, а относительно здоровых детей – к лежачим старичкам. Они чего-то там мастерят вместе, поют, гуляют, общаются. Короче, если у руководителя мозги не зашоренные, то ему ничто не помешает создать достойную жизнь для своих подопечных.
Еще мне очень понравилось, что в двух учреждениях как-то очень по-человечески все происходит, когда подопечные умирают. В интернатах ведь живут годами. Там случаются и дружбы, и свадьбы, и потери… Так вот там сотрудников и жителей руководство привлекает к похоронам и поминкам, к уходу за могилами. Там не боятся обсуждать предпочтения. В одном учреждении есть матушка, которую всегда позовут, если затяжелевший пациент выразил желание обсудить предстоящее… Кстати, тоже, как и с хорошей ванной, впервые в стране такое встретила (если не считать наших хосписов в Москве), а ведь казалось бы, это так естественно.
Ну и напоследок – меня невероятно порадовало отделение милосердия в Елецком детском доме-интернате. Это лишнее подтверждение того, что все возможно уже сейчас, и качество жизни не в деньгах, а в людях, которые нас окружают и знают, что главное – сделать так, чтобы самим было не страшно и не стыдно завтра оказаться пациентом на тех койках, где сегодня ты – персонал. В Ельце не страшно.
А с губернатором обменялись телефонами и договорились двигаться вперед. Были бы только силы и время. Спасибо».
