В начале года в детском доме-интернате умер Артем – он долгое время находился в тяжелом состоянии. Бывает так, что у ДДИ есть отдельные участки земли, там и хоронят. Не на общем кладбище. Не с родственниками. А на каком-то отдельном полузаброшенном участке.
Так было десятки лет.

Но в этом году в детском доме сменился директор. И она твердо решила, что так быть не должно.

Довольно быстро удалось найти родственников мальчика. Оказалось, что у него есть сестра, бабушка, папа, соседи, подруги матери. Мама умерла раньше. Оказалось, что сестра его долго искала. Но не получилось. Оказалось, она готова была его забрать…
Но не успела.

Это может показаться странным, но раньше никто не занимался поиском родственников детей. Это не предусмотрено штатным расписанием. Нет такой ставки. Нет такой задачи – передать детей в семьи.

Точнее не было.
До появления Евгении Ивановны.

Из 99 детей, проживающих в Арзамасском ДДИ, только 11 «родительские» - то есть те, кто помещен в детский дом по заявлению родителей и кого хотя бы иногда навещают. К остальным никогда и никто не приходит.

На похороны Артема приехали родственники. Его захоронили в могиле мамы.
Хотя бы после смерти они снова вместе.
Но лучше при жизни.

Два особо инициативных сотрудника детского дома (которым, по всей вероятности, больше всех надо) попробовали найти родных для одной девушки. К своему удивлению, за 15 минут поиска в интернете и соцсетях они нашли ее маму, братьев и сестер.

Девушка живет в сиротских учреждениях с рождения. Не будем называть ее имя, и вы скоро поймете, почему.

Когда девушка родилась, сразу стало понятно, что она не сможет ходить. Врачи сказали маме, что она не проживет и нескольких недель. Мол, отказывайтесь. У вас же еще здоровые дети.

Это было давно, тогда от таких детей отказывались чаще.

Прошло двадцать с лишним лет, и тут сотрудники детского дома пишут в соцсети: так и так, у нас живет ваша сестра, если хотите, вы можете приехать и познакомиться. В ответ родные попросили… доказательства, что она жива. Оказалось, вся семья была уверена, что девушка давно умерла.

Они приехали знакомиться. Навещали уже несколько раз.
Думают забрать ее домой…
Они пока не сказали ей, кто они. Боятся. Волнуются. Страшно переживают. Как? Как сказать после двадцати лет? После всего.

Поэтому не называем имен.

Не так давно в ДДИ пришло письмо. Из тюрьмы. Женщина спрашивала, как живет ее сын. Сотрудники сначала были в некотором замешательстве. Письмо из тюрьмы не каждый день приходит. Очень вежливый тон, безупречная грамматика, правильные вопросы… психологи решили выяснить, что произошло.

Оказалось, она сидит за убийство мужа. Оказалось, он издевался, избивал ее долгие годы. Оказалось, однажды она защитила себя... и получилось так, как получилось.

Сын видел ее последний раз на суде. Тогда он разговаривал.

После попадания в ДДИ – нет.

Сейчас он уже совершеннолетний. А это значит, что через 4 года он отправится в психоневрологический интернат (в ДДИ могут находиться молодые взрослые до 23 лет). Если только не случится чуда.

Через два года выйдет мама. Она хочет забрать сына домой. Хочет с ним видеться.

А для этого нужно, чтобы какой-то сотрудник детского дома проходил 33 круга ада, чтобы разрешили свидания мамы и ребенка, чтобы был организован транспорт (а это 160 км в одну сторону), чтобы было организовано сопровождение. Это значит, что какой-то сотрудник должен помочь маме заново выстроить отношения с сыном, а, если случится чудо и она заберет его, то кто-то должен научить ее справляться с бытовыми вещами (жизнь с молодым взрослым с нарушением психических функций – совсем не тоже самое, что с ребенком). А в детском доме нехватка персонала – процентов тридцать.

Не заведено, не предусмотрено штатным расписанием… А делать это нужно. И не только найти, рассказать, проконсультировать, но и еще сопровождать потом: помочь обустроить дом под нужды человека с дополнительными потребностями, приезжать в гости, чтобы проверить, как уживается новоиспеченная семья.

Мы верим, что каждый ребенок должен жить в семье. Мы верим, что сиротские учреждения – никогда, ни при каких обстоятельствах - не место для детей. И новый директор, и ее команда всецело разделяют с нами эту веру.

Да, в Арзамасском детском доме-интернате проживают дети и молодые взрослые со сложными диагнозами. Да, не все родственники захотят общаться с детьми.

Но если хотя бы один ребенок вернется в семью, если хотя бы к нескольким детям будут приезжать родные, — это уже будет победа.

На развитие проекта по поиску родных детей и поддержки семей, которые будут готовы забрать детей и молодых взрослых домой, нужно как минимум 1 200 000 рублей. Это деньги на оплату сотрудников на год.

Давайте дадим шанс детям найти кого-то из родных. И, может быть, даже вернуться в семью…